НА СОЛНЕЧНОЙ СТОРОНЕ
О поэте Сергее Гончаренко
Сергей Гончаренко успел сделать многое для процветания русской словесности. Особенно успешными для перевода поэзии были 80-е годы прошлого, ХХ века, когда выходили серьезные антологии и в том числе, составленная им фундаментальная «Испанская поэзия в русских переводах» (Москва, «Радуга», 1984). Успел он выразить себя и в оригинальной поэзии. Однако, занимаясь серьезной преподавательской, научной и государственной деятельностью, он был мало озабочен тем, как распространяется и воспринимается его творчество.
Мы переживаем время, когда критика поэзии либо отсутствует вообще, либо пишется по заказу и не может восприниматься всерьез. Критика перевода в еще более плачевном состоянии. С другой стороны неаккуратное высказывание о переводчике-поэте остается не отвеченным и продолжает влиять на доверчивого читателя. В основательной и единственной «Антологии мировой поэзии в русских переводах ХХ века» составителем антологии Евг. Витковским, не владеющим испанским языком, было сказано: «…несмотря на глубокую филологическую культуру переводчика, именно его переводы чрезвычайно свободны, часто это вообще скорей вариации на тему оригинала, чем поэтический перевод в строгом смысле слова». Вообще говоря, «поэтический перевод» и «строгий смысл слова» – это уже нонсенс! Витковский и работу Гончаренко «Поэтический перевод в России» называет «более чем спорной по тезисам». Интересно, по каким тезисам? И это при скудости каких бы то ни было работ о переводе поэзии! Год был 1998, но с тех пор не было попыток опровержения этих легкомысленных утверждений.
Поэтический перевод тогда лишь удачен, когда он «чрезвычайно свободно» воплощен в стихии того языка, на который этот перевод выполнен. Лучше всего это доказано стихами самого Гончаренко, посвященными переводчице поэзии Елене Николаевской:
Всё ж таки загадочная штука
этот самый перевод стихов:
в нём всегда с источником разлука,
но всегда и к подлиннику зов.
Этот жанр ни славы, ни доверья
Не сулит сейчас, как и вчера…
Это цех, в котором подмастерья
Лишь порой выходят в Мастера.
Мельничный источник тщетно воду
Льёт и льёт на лопасти колёс;
жернова вращаются в угоду
тем, кто до свободы не дорос.
Переводу же без этой воли,-
словно в клетке — певчему дрозду…
Вольный конь, живёт он в чистом поле
и навряд ли ходит в поводу.
Правда, можно натянуть поводья
и коня пришпорить… Но пока
нет свободе места в переводе,
он мертворождён наверняка,
а коль жив – то, знать, — из пустоцветов,
потому что всякий перевод
- от верлибра до венка сонетов –
в равной мере требует свобод.
Переводы Гончаренко из испанской поэзии стали уже классикой, это Луис де Гонгора, Педро Кальдерон, Рамон де Кампоамор, Мигель де Унамуно, Антонио Мачадо, Висенте Алейсандре, список можно продолжить. Но я бы хотел обратить внимание на тот литературно-исторический фон, без которого не было бы ни его собственной, ни переводной поэзии.
В середине 60-х годов в Институте иностранных языков сложилось литературное объединение «Фотон». Переводом испанской поэзии занимались Юрий Кирий, Платон Кореневский, в роли старшего товарища выступал здесь Павел Моисеевич Грушко, которого Гончаренко по праву назовет своим учителем. С немецкого переводил Гриффиуса и Рильке Евгений Бовкун, с французского Геннадий Русаков, с английского Винцент Шаргунов. Со своими стихами для детей выступал Борис Хлебников, ныне лауреат премии Жуковского за перевод с немецкого. Все писали свои стихи и публиковали их в многотиражке «Советский Студент», где нас поддерживал ответственный секретарь, энтузиаст поэзии Борис Леонтьевич Комановский. Сережа Гончаренко стал вскоре старостой «Фотона» и организатором этих литературных страничек. Многое из этих страничек перекочевало позже в серьезные литературные издания. А тогда надо было вывешивать объявления, оповещать строптивых сочинителей, уже считавших себя поэтами, о необходимости прийти на собственное обсуждение, надо было организовывать поэтические вечера в кафе «Лингва» или в общежитии иняза в Петроверигском переулке, благо с публикой тогда проблемы не было, студенты с интересом слушали своих товарищей. Были нам назначены и официальные руководители, известные литераторы Лев Владимирович Гинзбург и Евгений Михайлович Винокуров. Много позже Лев Гинзбург поведал мне, что они выполняли «партийное поручение», суть которого была в том, чтобы не приветствовать нашу собственную лирику (мало ли что нам в головы придет), но направлять нас последовательно на художественный перевод. Надо сказать, что с заданием они намеренно справлялись плохо, то есть и перевод-то пестовали, но и от своего лирического «я» мало кого отвратили. Поэтому и сейчас трудно отделить в Сергее Гончаренко переводчика от поэта. Словом, была хорошая школа. Ранние стихи его отличались бодростью и звонкостью, просветленной оптикой молодого взгляда. Появился оригинальный лирический поэт. Со временем, которое менялось не всегда в лучшую сторону, появилась необходимость понять и преодолеть эту непредсказуемость времени. И вот поэт, вот человек, вписанный в излом времени, пытающийся перехватить, понять и объяснить эту трудную диалектику:
Зигзаг, достигший высоты,
короче все же, чем прямая
все протаранившей мечты,
но так и не обретшей рая.
Зигзаг– мгновенней, чем отвес:
Ведь он не ищет вертикали…
Не зря ли молнии с небес
Всегда зигзагами сверкали?
Зигзага золотой излом
Сродни сеченью золотому…
Но бой между добром и злом –
Увы, пролог к иному тому…
От пяди ближе до версты,
Чем от сочельника до мая.
Пойми меня хотя бы ты.
Пойми, себя не понимая.
Появилась тема, которую бы я определил как историософскую, внутри которой закодирована и собственная судьба. Таковы многие стихи в книге «Все костры однажды станут дымом…», где судьба истории вплетается в судьбы друзей поэта (это книга посвящений). А в более поздних стихах это уже и разговор с Богом, вершителем истории, но и заступником России («Спаси Всевышний нас от правды..»). Или вот это:
Всевышний, Ты не завершил творенья!
Творец! Не дотворил Ты этот мир.
Где та Звезда, чье яркое горенье
Затмила бы провалы черных дыр?…
Когда-то в начале века мы с Сережей решили возобновить в инязе литературную студию «Фотон». Безусловно, в Лингвистическом университете должны быть студенты с поэтическим талантом, которые продолжили бы нашу традицию. Думали мы об этом и раньше, но только в 2004 году мы смогли это осуществить под эгидой кафедры Мировой культуры. На первое занятие мы пришли вместе. Сергей Филиппович представился и представил меня студентам, а затем написал на доске по-испански стихотворение великого кубинца Хосе Марти, предложив его для перевода. Как-то так вышло, что с испанским языком на этом занятии никого не оказалось, и стихотворение осталось не переведенным. Я один попытался это сделать. Теперь мне ничего не остается, как посвятить этот перевод моему другу Сергею Гончаренко.
Я хотел бы уйти из мира
Через открытую дверь,
Умереть на ложе из листьев.
Мир не знает потерь.
Во мрак меня не кладите,
Пусть изменник гниёт во мгле.
Я достоин достойной смерти –
На солнечной стороне.
Член Союза писателей России и Сербии,
Лауреат международных премий поэзии Италии, Сербии, Македонии, Австрии
Вячеслав Куприянов