Журбин Александр

ПАМЯТИ СЕРГЕЯ ГОНЧАРЕНКО

Александр Журбин

Сережа. Сереженька. Сережка….

Так трудно поверить, что тебя нет среди нас. Последнее время мы виделись редко. Жизнь разметала в разные стороны, мы там, ты здесь. Доносились разные подробности твоей жизни, наверное и ты про нас что-то знал. Но всегда была уверенность – где-то есть верный человек, близкий человек, родной человек. Один раз за эти годы я тебя о чем-то, попросил касающееся Иняза. И ты немедленно и четко это выполнил. И я уверен – если бы было надо – ты бы так сделал еще тысячу раз. Но, увы, больше повода обращаться не было.

Зато я горжусь, что когда ты переводил Леона де Грейффа, я был твоим главным консультантом по музыкальным терминам. Ты мне звонил, и мы вели долгие беседы, и я как мог объяснял тебе разные accelerando и diminuendo.

………

А началось все это очень давно, где-то в 1978 году. Я только женился на Ире, молодой переводчице, поэтессе, дочери великого Льва Гинзбурга. Ира сразу мне объявила – у меня есть три близких друга, три старших друга – это Женя Солонович, Павел Грушко и Сережа Гончаренко. Все они конечно были приглашены на нашу свадьбу 14 января 1978 года в «Метрополе».

А потом мы поехали в Пицунду, а затем – в Малеевку, и сразу там взахлеб задружились с этой очаровательной парой  —  Сережей и Наташей Гончаренко. Мы были чем-то похожи – примерно один возраст, примерно общая история. Мы вместе гуляли, ходили, выпивали – словом дружили.

Сережка был ужасный любитель розыгрышей. Он на полном серьезе мог сказать: тут за кустами сейчас мои ребята лежат, но я им дал команду пока не стрелять. Наивная Ира всему верила, да и я иногда был сбит с толку его серьезным видом. Он вдруг на полном серьезе говорил:  - Тут мне пакет из Кремля, или – Мне надо на совещание в СовМин – и я до сих пор не знаю, шутил ли он, или это было на самом деле.

У него было прелестное чувство юмора, легкое, озорное и вообще, казалось, что он только порхает по воздуху и ничего не делает.

Но это только казалось. На самом деле за этой легкостью стоял гигантский труд. Количество переведенных им стихов, причем блистательно переведенных поистине огромно. Более 150 имен крупных испаноязычных – и не только – поэтов стали известны, вошли в наш литературный обиход благодаря переводам Гончаренко

При этом он никогда не забывал свое собственное творчество, чуть ли не каждый день  что-то писал. Его сборники оригинальных стихов – все они стоят у нас на полках с его автографами – это бесконечные россыпи словесных жемчужин, всегда отточенных, стройных, филигранных…

Не говоря уже о бесконечных статьях по теории перевода, по филологии, гигантской научной деятельности. Как я понимаю – хоть я далек от этого – он внес гигантский вклад в российскую испанистику, и его труды для сегодняшних студентов являются основополагающими.

Не забудем, что он каждый день ходил на службу, в офис, где проводил долгие часы, разбираясь в бесконечной рутине гигантского Высшего учебного заведения, где он был проректором.

Когда он все успевал – непонятно.

При этом он никогда не отказывал себе во встречах с друзьями, любил застолье, еду, питье, сам умел готовить, заправски по-кавказски  вел стол.

И был человеком по-настоящему теплым, близким, родным, никогда не забывавшим своих друзей.

….

Я помню его невероятный подарок. Было это в году примерно 1996-1997, мы жили в Нью-Йорке, в Россию наведывались редко. Вдруг звонок. Незнакомый мужской голос: Александр? – тут у меня для вас посылочка.  - Оставьте у консьержа – говорю я и называю адрес. Вечером, действительно, посылочка, я открываю коробку, там трехтомник стихов Сергея Гончаренко. Трехтомник – уникальный. Первый том – стихи, второй – переводы, третий – филологические изыскания. Мало кто мог бы издать такой трехтомник. Разве что Набоков? Бродский?

 

А в одном из подаренных сборников я вдруг нашел прекрасное стихотворение, посвященное мне. Он ничего об этом не говорил. Просто так – взял и подарил мне это посвящение. Я этим очень горжусь.

Вот эти стихи.

 

Осень осью засела

В сентябре…И в лесной

Чаще осиротело

Желто-сонной осой

Лист, сорвавшийся с ветки,

Попадает под дождь

     Нет названья расцветке

   Пламенеющих рощ…

   И для грустного зова

– будто плач по тоске –

не придумано слова

ни в одном я зыке…

Прекрасные, тонкие стихи.

Он часто посвящал стихи разным людям – друзьям, подругам, родителям, детям, коллегам. Наверное можно написать целое исследование – адресаты стихов СФГ. Но это – не моя сфера. Скажу лишь, что этих посвящений – очень много. И стало быть вокруг Сережи было много людей, достойных его стихов.

Я счастлив, что был одним из них, что моя жизнь соприкоснулась с жизнью замечательного литератора, прекрасного поэта, достойного и благородного человека – Сергея Гончаренко.

На сборнике Леона Де Грейффа он начертал:

 

Дорогому Саше Журбину с дружеским обьятием.

Я это уже почти положил на музыку. Переложи, если понравится.

Дорогой Сережа! Я постараюсь….

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Можно использовать следующие HTML-теги и атрибуты: <a href="" title=""> <abbr title=""> <acronym title=""> <b> <blockquote cite=""> <cite> <code> <del datetime=""> <em> <i> <q cite=""> <strike> <strong>